Засада (Письмо из ниоткуда) - Zero People

Зачем-то надо продолжать держаться

Когда после цветов, подарков, Киевского моря

Он говорит "Нам надо бы расстаться".

И ты в слезах идёшь через контроли

В Жулянах, Минске и в Москве.

Сквозь рейсы,

Через трёп в мессенджерах с покерфейсом,

Через сугробы и домой.

Зачем-то надо продолжать держаться,

Блокируя его везде и исступлённо,

И всю неделю чувствовать себя как оголённый

Нерв, близко к клинической депрессии.

Это не та грустиночка с хандрою,

К которой склонны девочки.

А самая чернеющая бездна, что жадно до агрессии

Глядит в мои зелёные глаза.

И разблокировать потом обратно, вместо

Не написав ни слова.

Вкл-выкл.

Банзай.

Но всё моё "держаться" рухнет, только

Он юный, дерзкий, сам поздравит с первым днём весны.

И тут-то, наконец, истерика, разряд в тысячу вольт.

И долгожданно вышибает пробки, рвёт мосты.

Всё, что скопилось в эти десять дней молчания и ада,

Приправленных работой и засадой

По всем фронтам.

Мне надо бы держаться.

Через месяц операция у мамы.

А я, словно бачок с трухой и лавой,

Отчаянием и холодным сердцем.

И нет желания это менять - вот ужас самый.

Зачем-то надо продолжать держаться,

Когда после цветов, подарка, Киевского моря

Он говорит "Нам надо бы расстаться".

И ты в слезах идёшь через контроли

В Жулянах, Минске и в Москве.

Сквозь рейсы,

Через трёп в мессенджерах с покерфейсом,

Через сугробы и домой.

Зачем-то надо продолжать держаться,

Блокируя его везде и исступлённо,

И всю неделю чувствовать себя как оголённый

Нерв, близко к клинической депрессии.

Это не та грустиночка с хандрою,

К которой склонны девочки.

А самая чернеющая бездна, что жадно до агрессии

Глядит в мои зелёные глаза.

И разблокировать потом обратно, вместо,

Не написав ни слова.

Вкл-выкл.

Банзай.

Но всё моё "держаться" рухнет, только

Он юный, дерзкий, сам поздравит с первым днём весны.

И тут-то, наконец, истерика, разряд в тысячу вольт.

И долгожданно вышибает пробки, рвёт мосты.

Всё, что скопилось в эти десять дней молчания и ада,

Приправленных работой и болезнью, и засадой

По всем фронтам.

Мне надо бы беречься.

Через месяц операция у мамы.

А я, словно бачок с трухой и лавой,

Отчаянием и холодным сердцем.

И нет желания это менять - вот ужас самый.

Pourquoi dois-tu continuer à t'accrocher

Quand après les fleurs, les cadeaux, la mer de Kiev

Il dit: "Nous devrions rompre."

Et tu passes les contrôles en larmes

A Zhuliany, Minsk et Moscou.

A travers les vols

Par le bavardage des messagers au visage impassible,

À travers les congères et la maison.

Pourquoi dois-tu continuer à t'accrocher

Le bloquer partout et frénétiquement

Et me sentir nue toute la semaine

Nerf proche de la dépression clinique.

Ce n'est pas la tristesse avec le blues,

Quelles filles ont tendance à.

Et l'abîme le plus noir qui est avide d'agression

Regarde dans mes yeux verts.

Et déverrouiller puis revenir à la place

Sans écrire un mot.

Allumé éteint.

Banzaï.

Mais tout mon "tiens bon" va s'effondrer, seulement

Il est jeune, audacieux, il vous félicitera le premier jour du printemps.

Et puis, enfin, l'hystérie, une décharge de mille volts.

Et le tant attendu assomme les embouteillages, brise les ponts.

Tout ce qui s'est accumulé en ces dix jours de silence et d'enfer,

Assaisonné de travail et d'embuscade

Sur tous les fronts.

Je devrais tenir.

Un mois plus tard, ma mère est opérée.

Et moi, comme un réservoir de poussière et de lave,

Désespéré et sans cœur.

Et il n'y a aucune envie de le changer - c'est la pire des horreurs.

Pourquoi dois-tu continuer à t'accrocher

Quand après des fleurs, un cadeau, la mer de Kiev

Il dit: "Nous devrions rompre."

Et tu passes les contrôles en larmes

A Zhuliany, Minsk et Moscou.

A travers les vols

Par le bavardage des messagers au visage impassible,

À travers les congères et la maison.

Pourquoi dois-tu continuer à t'accrocher

Le bloquer partout et frénétiquement

Et me sentir nue toute la semaine

Nerf proche de la dépression clinique.

Ce n'est pas la tristesse avec le blues,

Quelles filles ont tendance à.

Et l'abîme le plus noir qui est avide d'agression

Regarde dans mes yeux verts.

Et puis déverrouiller en arrière, à la place,

Sans écrire un mot.

Allumé éteint.

Banzaï.

Mais tout mon "tiens bon" va s'effondrer, seulement

Il est jeune, audacieux, il vous félicitera le premier jour du printemps.

Et puis, enfin, l'hystérie, une décharge de mille volts.

Et le tant attendu assomme les embouteillages, brise les ponts.

Tout ce qui s'est accumulé en ces dix jours de silence et d'enfer,

Assaisonné de travail et de maladie et d'embuscade

Sur tous les fronts.

Je devrais être prudent.

Un mois plus tard, ma mère est opérée.

Et moi, comme un réservoir de poussière et de lave,

Désespéré et sans cœur.

Et il n'y a aucune envie de le changer - c'est la pire des horreurs.