Судьбы и стены - Вадим Курылёв

На треснувших окнах истраченный век

вписан косыми крестами,

и медный безумец, сползающий в землю,

молча прощается с нами.

Гирями страхов уходит под лед

память жестоких зим,

звоном печальным прощается город

с умершим прошлым своим.

На обескровленных вьюгой домах

вмерзшие в память слова,

судьбы и стены стираются в пыль

об времени жернова,

но что там за сны возникают во тьме

непризнанных городов,

и музы, блюющие на чердаках,

каких наплодят стихов?

Судьбы и стены, лестницы вниз,

века измены — эры каприз

Кто эти тайны завтра поймет?

Свет на мгновенье, а память на год…

Эй, оборви этот траурный миг

пятый евангелист,

и опусти золотое перо

на времени белый лист,

и три эпохи, три круга пустых

вычеркни легким движеньем —

истраченный век уплывает в залив

вечной реки отраженьем.

Медный архангел города-сна,

из-под копыта рвется весна.

Белые скалы зимней реки —

городу мало вечной тоски…

Sur les fenêtres fêlées un siècle passé

inscrit de croix obliques,

et un fou de cuivre glissant dans le sol,

nous dit silencieusement au revoir.

Le poids des peurs va sous la glace

le souvenir des hivers cruels,

la ville dit au revoir avec une sonnerie triste

avec son passé mort.

Sur les maisons saignées par le blizzard

mots figés,

les destins et les murs sont réduits en poussière

sur le temps des meules,

mais quel genre de rêves surgissent dans l'obscurité

villes non reconnues,

et les muses qui vomissent dans les greniers,

quel genre de vers naîtra?

Destins et murs, escaliers en bas,

siècle de trahison - ère de caprice

Qui comprendra ces secrets demain ?

Lumière pour un instant, et mémoire pour un an...

Hey, mets fin à ce moment de deuil

cinquième évangéliste,

et posez le stylo d'or

au temps de la feuille blanche,

et trois époques, trois cercles vides

rayer d'un léger mouvement -

le siècle passé flotte dans la baie

reflet du fleuve éternel.

L'archange de cuivre de la ville-sommeil,

printemps se brise sous le sabot.

Roches blanches de la rivière d'hiver

la ville a peu de désir éternel ...